Сретенский женский монастырь в батурине. – Когда это было, батюшка

Наместник Сретенского монастыря архимандрит Тихон Шевкунов встретился в Московской духовной академии с учащимися Московских духовных школ, чтобы поговорить с ними о современном монашестве и приходской жизни и ответить на насущные вопросы аудитории.

Тема, поставленная вами - "Восстановление духовной традиции православного монашества в Церкви сегодня" - несомненно, одна из самых важных для нашей Церкви. Глубоко убежден: ни Церковь во всей своей полноте, ни какая-либо Поместная Церковь без монашества существовать не могут.

Несколько лет назад мне довелось быть во Франции. Тогда очень благочестивые, искренние люди (среди них было и несколько протоиереев) утверждали, что во Франции необходима своя, самостоятельная, Поместная Православная Церковь. Я дерзнул тогда заметить, что на сегодняшний день это абсолютно неосуществимо, - хотя бы потому, что во Франции, при всем почтении к четырем-пяти небольшим монастырям, почти нет православного монашества. Вот когда этот институт, который является, без всякого преувеличения, солью поместной христианской общины, будет вполне жизнеспособным, тогда и можно будет начинать рассуждать на тему создания Поместной Церкви.

Я начал с этого примера для того, чтобы сразу обозначить позицию о важности в Церкви монашества. Но, наверное, в вашей аудитории нет нужды долго распространяться на эту тему.

Мы построим нашу встречу таким образом: здесь есть двенадцать вопросов. Я с удовольствием на них отвечу, - так же как и на вопросы из зала.

"Поддерживай устав, и через какое-то время он сам поддержит тебя"

Вопрос: Значение и смысл устава в монастырской жизни. Организация костяка приходской общины

Недавно Комиссией по монашеству при Межсоборном присутствии был предложен примерный, - я подчеркиваю, примерный - монастырский устав Русской Православной Церкви. И какие это вызвало дискуссии! Кто следил за этим, подтвердит.

Настоятель Сретенского монастыря Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл с братией обители

Устав - это необычайно важно. Кто-то из святых отцов сказал примерно так: поддерживай устав, и через какое-то время устав поддержит тебя. Тебя и твою монашескую общину.

Двадцать лет в свободном формате гражданской жизни нашей страны идет возрождение Русской Православной Церкви. И только сейчас встал вопрос о монастырском уставе. Это правильно и не случайно. Просто взять существующий устав, каким бы замечательным он ни был, - афонский ли, или устав Троице-Сергиевой лавры, - и приняться в точности его исполнять, было бы неверно и неосуществимо.

Моему поколению, по-светски говоря, повезло. А если сказать с нашей, церковной позиции, то нам выпала великая милость Божия: мы, священники, монахи, епископы, сподобились возрождать епархии, монастыри, храмы. Мы счастливые люди. Вы уже не сможете испытать того, что испытали те, кто был призван к служению Церкви в конце 80-х - начале 90-х годов.

Я знаю замечательных епископов, которые возродили одну-две, а некоторые даже и три епархии. Представляете, что это такое?! Кому еще в истории Церкви выпадало подобное?

Якутский архиерей, владыка Герман, прибыл в свою епархию, на огромной территории которой не оставалось, кажется, ни одной церкви. И через двадцать лет уехал по послушанию в другую епархию, оставив после себя десятки приходов. А сколько игуменов и игумений приходили на разрушенное место, и возрождалась монашеская жизнь!

Я уже как-то рассказывал эту историю, когда меня спрашивали об отношении к сегодняшним монастырям, и повторю еще раз: тогдашние послушники Псково-Печерского монастыря, мы, - никто и ничто - признаться, иногда иронизировали в адрес возрождавших монастырей. А как же? Мы жили рядом со старцами, - великими старцами, - а тут открывающиеся заново Оптины, Валаамы... Такие ходили словечки: "комсомольский набор", и прочее.

Я очень раскаиваюсь в этой глупой мальчишеской иронии.

Здесь сидит, наверное, много двадцатилетних, или около этого возраста, ребятишек и девушек. Тогда в разрушенные монастыри приходили ваши ровесники, почти ничего не знавшие о Церкви, - приходили зачастую туда, где и игуменов-то не было многоопытных, и духовников таких, каких хотелось бы.

Да, некоторая часть этих молодых монахов возвращалась в мир... Но ведь значительное число все же оставалось! И они выдержали эту невидимую брань, длившуюся двадцать лет и более. А сегодня посмотрите на них, - какие это удивительные, прекрасные, мудрые и смиренные монахи и монахини!

Всякое было. Были смуты в монастырях. Были болезни роста. Но взгляните на Оптину, на Валаам, на Соловки, на другие обители - в большинстве из них молятся и подвизаются замечательные люди, подвижники, выкованные этими очень и очень непростыми и в то же время удивительно счастливыми годами.

Это, знаете ли, предмет очень интересного исследования - период последнего двадцатилетия в нашей Церкви. Здесь множество тем для осмысления и изучения, в том числе и возрождение монастырей. Как создавалась монашеская община? Как это всё происходило? Какие были ошибки? Какие были сделаны наработки, которые мы могли бы сегодня порекомендовать и обсудить и на общецерковном и, скажем так, на общемонастырском уровне? Это всё необычайно интересно и важно.

Храм в честь Владимирской иконы Божией Матери Сретенского монастыря

Что же касается вашего вопроса о монастырском уставе, то не возьмусь обобщать опыт других, расскажу лучше подробно о том, что знаю, - о практике нашего монастыря.

Я не знал никакого другого монастыря, кроме Псково-Печерского. Поэтому и перенес, как мог, его устав к нам, в Сретенский.

Со временем, лет через четырнадцать, мы создали группу по подготовке собственного устава, - еще до общецерковных обсуждений, - и вынесли его проект на окончательное решение братии. У нас проходят духовные соборы братии, куда мы включаем и послушников, - они у нас достаточно долго проходят искус. А до этого ещё несколько лет живут в монастыре, учась в семинарии.

По сравнению с другими наш устав, возможно, в чем-то особый, - но надо понимать, что устав всегда зависит и от местоположения монастыря, и от послушаний в нем.

К примеру, у нас чуть позже, чем обычно, служится полунощница, - в шесть пятнадцать, - чтобы как-то соизмерять время начала литургии с возможностью наших прихожан добраться до обители. Ведь помимо монашеской общины, у нас есть ещё и приход, - причем один из самых больших в Москве. Наши иеромонахи несут послушание духовников. Это совершенно естественно для монастыря, находящегося в городе.

В воскресные дни в храме, - на ранней и поздней литургии, - собирается полторы тысячи человек, если не больше. Именно для прихожан мы, монахи, строим сейчас новый храм, - в старом давно уже не хватает места, люди вынуждены нередко стоять на улице.

Хотя Сретенский монастырь и расположен в центре города, и вокруг нас мало жилых домов, к нам на службы приезжают люди со всей Москвы, тянутся из Подмосковья. Мы, конечно, очень этому рады, но в то же время это и огромная ответственность.

Есть у нас в уставе и такая особенность, как ночные богослужения. Начались они с новогодней ночи в первый год нашего сретенского бытия, - почти двадцать лет назад. Тогда была первая братия, весьма разная, да и я тоже был не сахар.

И вот к концу декабря передо мной все более и более тревожно вставал вопрос: как пережить Новый год?

Надо признаться, что и наши прихожане, и друзья, и родители, усердно приглашали то одного, то другого из нас отметить Новый Год. Отказать надо, но в то же время сложно - люди не всегда понимают, обижаются. В общем, проблема. И тогда я поставил на 31 декабря литургию, - ровно в полночь. И молебен мученику Вонифатию, - на всякий случай.

Когда мы объявили о том, что будем служить в новогоднюю ночь литургию, то думали, что никто из прихожан не придет, - или придут человек десять. Но, к нашему удивлению, к полуночи собрался полный храм. На будущий год народу пришло еще больше.

Через пару лет этой практики меня вызвали в Патриархию, спросили: что ты там делаешь? Я говорю: так и так, молимся сугубо мученику Вонифатию и празднуем Новый год. Никого не принуждаем. Всё под присмотром.

И, вы знаете, эта традиция привилась. Вслед за нами сперва в одном московском храме, потом в двух, в трех, - а теперь уже и очень во многих служится в новогоднюю ночь литургия. И так по всей стране, и в зарубежье русском, - в РПЦЗ тоже стали совершать литургии в ночь с 31-е на 1-е.

Так мы начали совершать ночные богослужения. Сначала изредка, - например, с первого же года у нас была положена еще одна традиция - служить литургию в ночь убиения Царственных мучеников.

А сейчас каждую неделю по крайней мере, три, а то и четыре раза совершается ночная служба. Те из вас, кто станет игуменом в большом городе, поймет, что это очень важно: священники во время литургии часто очень заняты на исповеди, но ведь хочется и самим послужить, а ночью есть такая возможность.

По уставу нашего монастыря братия причащается часто, а потому иногда у нас бывает и две службы за ночь. Все наши иеромонахи с удовольствием служат по ночам. Очень любят приходить и наши студенты. Они поют на клиросе, причащаются человек по тридцать. Ночная служба, естественно, не освобождает от утренних занятий.

Прихожан мы стараемся на ночные службы не приглашать, - просим дать нам возможность спокойно помолиться. Народ-то нынче крепко подвизающийся. Охотников побдеть хоть три ночи кряду сколько хотите! А нам опять придется, как в субботние или предпраздничные дни, исповедать до двенадцати часов ночи, а потом и всю литургию. Поэтому мы убедительно просим и даже умоляем наших прихожан не посещать эти службы. Что большинство из них исполняет. Хотя есть и такие, которые говорят: "Нет, мы будем вместе с вами подвизаться!" И ведь тоже не прогонишь...

Молебны мы вообще не совершаем, предоставляем это нашим собратьям из белого духовенства, благо храмов вокруг много. Панихиды у нас служатся только в субботу. Треб, кроме поездок для причастия больных, нет. И это правильно для монастыря.

Вторая особенность нашего устава, - братия причащается в среднем три-четыре раза в неделю. Это устав святителя Василия Великого. Мы пришли к такой практике постепенно, не сразу.

У всех нас очень много послушаний, - каждый из священников и диаконов несет их по нескольку. Но при всей необходимости послушаний нельзя допустить, чтобы они незаметно стали единым на потребу, затмили главное.

И вот, решая всегдашнюю монастырскую дилемму между послушанием и духовной жизнью (хотя послушание - тоже духовная жизнь, но об этом разговор особый), мы и пришли к тому, всей душей ощутили, что в наших условиях жизненно необходимо постоянно причащаться Святых Христовых Таин. Потом мы вспомнили о правиле святителя Василия Великого, посоветовались с отцом Иоанном (Крестьянкиным). Он не сразу, но благословил на такую литургическую жизнь, и со временем это привилось.

Вот сейчас у нас, повторюсь, священники, диаконы, монахи и многие послушники по благословению духовника причащаются три-четыре раза в неделю. А некоторые священники, у кого есть на это особое благословение, и каждый день.

Это не обязательное правило, - каждый день, и всё тут! Нет, конечно. Всякое бывает: кто-то приболел, обстоятельства какие-то... Но главное, что причащение становится высшей потребностью, жизнью, а литургия - ее главным событием.

.

Подготовка к литургии. Сама литургия. Причащение Святых Христовых Тайн. Благодарность Господу. Подготовка и ожидание следующего причастия. Это необычайно сосредотачивает и очень помогает в борьбе с нашими страстями, с нашими дурными привычками и грехами.

Я знаю, что есть много критиков такой позиции, и хорошо понимаю их аргументы. Я воспринимаю их точку зрения, тем более что многие из критиков - мои друзья. Но мы видим необычайно полезные для монахов плоды этой нашей - да и не только нашей, - многолетней практики.

Не говорю, что ее надо переносить на все монастыри. Но могу утверждать, что именно такая литургическая практика во многом нас держит. Это тот устав, который мы когда-то приняли, и который сейчас помогает нам.

Есть у нас в Сретенском и такое важное событие, как братская служба: раз в неделю, в четверг, в день воспоминания Тайной Вечери, мы все вместе причащаемся за литургией. Такие службы мы тоже начали вводить постепенно, и очень скоро поняли, что это правильное решение. Литургия, на которой братия причащается вместе, как ничто другое объединяет во Христе, сосредотачивает, ни с чем сравнить её невозможно.

Общая исповедь братии у нас еженедельная, как и во всех монастырях. Настаиваем мы и на пусть краткой, но обязательной исповеди для священников перед каждой службой и причастием, даже если это ежедневные службы.

Есть у нас пункт устава, регулирующий пользование интернетом. Несмотря на то, что многие имеют послушания, связанные с интернетом, - на сайте или в издательстве, - в кельях он запрещен как жестокий пожиратель времени.

Принципиальный вопрос, - отлучки из монастыря. Они могут происходить только с благословения наместника или благочинного. За эти почти двадцать лет случая не было, чтобы я кого-то не благословил. Но само это правило соблюдается строго, и если я вижу, что кто-то им манкирует, то выражаю самое глубокое недоумение.

Недавно мы стали свидетелями активной критики документа Межсоборного присутствия о примерном монастырском уставе. Я отношусь к такой критике абсолютно спокойно, хотя и являюсь если не автором проекта, то, во всяком случае, членом комиссии Межсоборного присутствия по монастырям.

В первую очередь хотелось бы напомнить, что на обсуждение вынесен примерный устав. Что это значит? После утверждения на архиерейском соборе приходит этот примерный устав, скажем, в Сретенский монастырь, - мы обсуждаем его со всей братией. И приспосабливаем для нашей обители, дополняем так, как в наших условиях это будет правильно и полезно.

Потом отдаем епископу, - потому что без епископа невозможно ничего делать в Церкви. И получаем благословение. Может быть, епископ что-то исправит, подкорректирует.

Вот, наверное, всё, что касается устава. Переходим к следующему вопросу.

"Самое главное в приходской жизни, - самоотверженный священник-духовник"

Вопрос: Организация костяка приходской жизни. Как устроять приходскую жизнь?

Честно признаться, мы приходскую жизнь никак специально не устраивали. Все складывалось само собой - по жизненной и духовной необходимости.

Причащение прихожан в Сретенском монастыре

Самое главное в приходской жизни, как я её представляю, - искренне верующий во Христа, самоотверженно заботящийся о спасении своей паствы священник-духовник. Вот тогда будет и костяк, будет и община.

Есть духовник, он молится с паствой, причащается с нею от единой Чаши Христовой, отвечает на духовные запросы своих прихожан, ведет их ко Христу. И есть прихожане, которые доверяют своему священнику как поставленному Церковью Божией пастырю. Всё, - больше ничего не надо.

Молодежное служение, тюремное, благотворительность, и так далее, должны быть естественной частью этого главного дела, но, конечно же, не все разнообразие приходской деятельности обязательно надо механически привносить на приход, особенно если он численно невелик.

Я, например, боюсь ходить в тюрьму. Никогда в жизни не поеду, если не поведут. Мне там страшно. А есть у нас в монастыре иеромонах Лука, он просто спит и видит, как бы только в тюрьму попасть. Пожалуйста, - мы его туда регулярно отправляем, и он с большим удовольствием и, надо сказать, с пользой для заключенных проводит там время. Но если бы мне велели: "Отец Тихон, займись-ка тюремным служением!", - я бы сказал: "А можно я чем-нибудь другим займусь?" Принудительно вряд ли что получится. Но с другой стороны, если священник будет оправдывать свое равнодушие и безделье тем, что он ни к чему не способен и ничего не может, то это тяжкий грех перед Богом. Будь искренен, от всей души желай послужить Церкви, и Господь пошлет тебе дело в Своем Доме.

У нас в монастыре теперь, слава Богу, много священников, в этом смысле нам проще. Кто-то занимается с молодежью, и видно, что у него талант к этому, у него получается. Кто-то благотворительностью. Но начали мы когда-то, лет семнадцать назад, беседы с молодежью не от того, что разнарядку нам сверху спустили, а просто это стало нужно, как-то само собой потребовалось.

"Для монастыря считаю правильным и полезным, - в том числе, не побоюсь этого слова, и духовно полезным, - когда насельники в большой степени или полностью сами содержат свою обитель".

Вопрос: Святоотеческий подход к материальному обеспечению монастырей или приходов. Возможны ли иные средства кроме пожертвования?

Возможны. Считаю, что, если священник способен зарабатывать на храм, или монастырь, а необходимых средств на церковные нужды нет, то зарабатывать он, по мере сил, не только может, но и должен. Но это - мое сугубое личное мнение. Есть и принципиально другая позиция: священник никак не должен, а поэтому и не может пускаться в житейские попечения.

Но тут возникает встречный вопрос: а столь печально порой известные, бесконечные хлопоты настоятелей и рядовых батюшек по выискиванию средств на храм - это, выходит, не житейские попечения? Исихия, умное делание, может быть?

Праздничное украшение хороса на Рождество Христово

На ваш вопрос могу ответить исходя из своего личного опыта. Когда меня назначили настоятелем подворья Псково-Печерского монастыря, первый вопрос, который мне задал отец Иоанн, звучал так: "А кубышка у тебя есть?" Я даже оторопел. "Кубышка!", - повторил батюшка. Я поразился: "Кубышка - это в каком смысле?" "Деньги на ремонты, реставрацию, строительство, на хор, на зарплату сотрудникам, уборщицам, на содержание братии, на облачения, сосуды, на электричество, воду, тепло..." Я погрустнел: "Нет". "А нужно. Позаботься об этом".

Храм нам достался в сравнительно неплохом состоянии, - нужно было только заменить крышу, гидроизоляцию, трубы и систему теплоснабжения, сделать новую электропроводку, переложить пол, возвести иконостас, написать иконы и отреставрировать старинные фрески. Ну и утварь еще, облачения...

Но сам монастырь был просто в развалинах. На всё требовались огромные деньги. И постепенно обозначились три пути: либо ходить с протянутой рукой, либо зарабатывать, либо молиться так, что всё будет падать с неба, и люди пойдут, - как у преподобного Сергия: "Вот воз, полный добра!" Но я не мог сказать "вот сейчас буду только молиться, и все нам ниспошлется". Было и первое, и второе, и третье. Были и благотворители, слава Богу. Было и то, что мы всегда полагались на помощь Божию. Но вся братия и усердно трудилась, зарабатывая, прошу прощения, на обитель. Ведь приношений прихожан не хватало даже на содержание одного нашего храма.

Мы сразу создали издательство и стали выпускать книги, столь тогда необходимые Церкви. Напомню, шел 1994 год. Сначала взяли ссуду в банке, под проценты, естественно. Издав три-четыре тиража, эту ссуду вернули. Появились средства на необходимые работы по обустройству храма и монастыря, на ремонт зданий. И так пошло-поехало. Сейчас мы издаем довольно много книг, - это наш главный финансовый источник.

Последние лет пять в том, что касается монастырской жизни, мы полностью сами себя содержим. А до этого зарабатывали около 85% средств, а 15% шли от благотворителей. Теперь все финансовые вопросы, слава Богу, решаем сами.

Но вот что касается строительства нового храма, в этом, конечно, мне помогают друзья, за что и я, и братия, и прихожане глубоко им благодарны: такого большого строительства мы бы не потянули.

А вот на жизнь монастырской общины, на ежегодные ремонты храма и зданий, на коммунальные платежи, содержание братии, на зарплату сотрудникам (семинария на двести студентов, издательство, несколько интернет-сайтов, сельскохозяйственный кооператив, детский дом и так далее, - вместе сотрудников получается около пятисот) - на всё это, по великой милости Божией, мы пока зарабатывали сами. Только в последний год нам помогли по содержанию семинарии мои друзья, а в предыдущие тринадцать лет мы справлялись самостоятельно.

Раздача святой богоявленской воды

Но на приходе всё более чем по-другому. При нормальных условиях приходской священник не должен особенно думать о заработке, - ему в первую очередь надо молиться, окормлять людей, и всё необходимое придет. На всё хватит, - и на содержание храма, и на ремонты, и на зарплаты.

А с нуля поднимать большой храм или большой монастырь, - это просто другой масштаб. Вот владыка Лонгин, митрополит Саратовский, - когда ему двадцать лет назад отдали разрушенное подворье Троице-Сергиевой лавры, он тоже открыл и издательство, и пошивочную мастерскую, и ткань стал делать сам - зарабатывал, нужны были деньги. Но для него молитва, монашеское делание с одной стороны, а с другой забота о благоустройстве обители, обучение братии, зарабатывание средств на всё это совершенно не входили в противоречие друг с другом. Это составляло единое духовное послушание по устроению монастыря.

Ведь только при либеральном подходе противопоставляют преподобных Нила Сорского и Иосифа Волоцкого. Не было там никакого непримиримого конфликта, выдумки всё это. У преподобного Иосифа есть великое слово, которое нам всем хорошо бы запомнить: "День для труда, ночь для молитвы". Митрополит Питирим (Нечаев), который считал себя учеником преподобного Иосифа, любил ее повторять. У преподобного Иосифа был по-настоящему молитвенный, подвижнический монастырь, и сами монахи были полными нестяжателями. Другое дело, что на них лежало и кормление в голод многих тысяч обездоленных, и образование и просвещение молодых христиан, которые в будущем становились священниками и епископами святой Церкви.

Соловецкий монастырь зарабатывал на себя. Валаам - тоже.

Так что для монастыря считаю правильным и полезным, - в том числе, не побоюсь этого слова, и духовно полезным, - когда насельники в большой степени или полностью сами содержат свою обитель.

"Основа основ - совершение Божественной литургии"

Вопрос: Организация духовной жизни на приходе и в монастыре. Ключевые моменты.

Когда мы начинали в Сретенском монастырскую жизнь, отец Иоанн сказал: "Каждый день - литургия!" Каждый день. Я тогда был один. Мне такое благословение поначалу показалось даже перебором. Зачем каждый день-то? Народ не соберется, вполне можно два-три раза в неделю послужить, тем более, надо постоянно бегать по разным хозяйственным вопросам и делам. Но ослушаться не посмел, и очень рад, что не дерзнул воспротивиться благословению батюшки.

Литургия. Проскомидия

Это очень важно для монастыря - ежедневное совершение Божественной литургии. Для прихода, наверное, - многократно в неделю. Литургия - основа основ духовной жизни и общины, и священника.

Второе - это святыня. Должна быть святыня, вокруг которой объединена обитель. Я очень заботился о том, чтобы к нам были принесены мощи священномученика Илариона. Это тоже целый этап в жизни обители. Нам нужно особое духовное покровительство. Это могут быть чтимая икона или святые мощи, но обязательно должна быть какая-то особая святыня, это будет играть в жизни храма или монашеской общины очень важную роль - нашего особого упования и ответа, заботы о нас того, кого Господь пошлет нас укрепить и поддержать - святого или Матери Божией.

Рака с мощами священномученика Илариона Троицкого

Еще несколько ключевых моментов хотелось бы отметить. Надо быть осторожным и не постригать в монашество скоро. Об этом меня предупреждал тоже отец Иоанн. Не всегда я это исполнял и потом раскаивался. Но в целом у нас послушники достаточно долго проходят искус. За двадцать лет три наших постриженника ушли в мир. Для нас это очень много. Мне иногда говорят: в таком-то монастыре практически все ушли, в таком-то девяносто процентов от первоначального набора... Я пропускаю это мимо ушей. Для нас эти три человека - очень много.

Преподобный Амвросий Оптинский говорил: "Чтобы не ошибаться, не должно торопиться". Это очень-очень важно.

Что еще можно сказать о ключевых моментах духовной жизни?

Конечно, должен быть духовник. Я совершенно не считаю себя каким-то там духовником, но отец Иоанн дал благословение - быть мне и игуменом, и духовником, и я продолжаю исполнять это в течение двадцати лет.

Совершенно необходима еженедельная исповедь всей братии. Очень важно приучить всех священников исповедоваться по возможности перед каждой службой. Даже если три-четыре раза в неделю причащаешься, каждый раз исповедоваться. Хорошо, если это станет потребностью. А либеральные богословы пусть смеются над этим и талдычат, что надо разделять исповедь от причастия.

Конечно же, посильное правило. Оно у нас обычное, монашеское. И, конечно же, чтение, погружение в Евангелие. Кстати, только что мы издали особое Евангелие - в нем слова Спасителя выделены красным шрифтом. На своем скромном опыте я знаю, насколько иногда важно прочитывать целенаправленно именно слова Спасителя! Совершенно по-другому, чем обычно, свежо и необычайно ясно начинает восприниматься Слово Божие. Это совсем не значит, что такое чтение надо сделать постоянным. Но время от времени это как ничто другое помогает с новой силой воспринимать множество раз прочитанные и давно известные слова.

Встречи с братией, обсуждение насущных духовных тем, ответы на вопросы - это тоже периодически необходимо.

Есть еще одно необычайно важное и созидательное духовное занятие - внимательное чтение святых отцов, любовь к этому чтению. И, конечно, Иисусова молитва.

Духовное образование. Когда у нас, года через три после открытия монастыря, уже было человек двадцать-двадцать пять братии, я направил их учиться, - сначала на заочное отделение Московской духовной семинарии. Но очень быстро понял, что этого недостаточно. И учатся плохо, и выходить из монастыря приходится.

Поэтому мы создали Сретенскую духовную семинарию. Вначале было нелегко, потом всё с Божией помощью пришло в порядок. Вся наша братия, за исключением, может быть, одного-двух, прошла через семинарию.

Общие паломничества. Мы каждый год с братией уезжаем в паломничество. Это уже традиция, - не знаю, как долго она продолжится. В Иерусалим, в Киев, или по России. После Пасхи оставляем нескольких священников на месте и на четыре-пять дней уезжаем в общее паломничество. Для священника важно своими глазами увидеть церковную жизнь в других монастырях и храмах...

Тихон Шевкунов , архимандрит

Сретенский Батуринский женский монастырь основан весной 2000 года епископом Читинским и Забайкальским Евстафием (Евдокимовым). Обитель расположена в живописном уголке Прибайкальского района Бурятии. Она находится в республике, где основная масса населения считает своей религией шаманизм или буддизм.

Исторически в Батурине не было монастыря. Здесь действовал обычный приходской храм Сретения Господня. Церковь построена в 1836 году на пожертвования прихожан и «доброхотных пожалователей». Она имеет два придела. Нижний Сретенский – зимний. Верхний, летний, освящен в честь святого великомученика Георгия Победоносца. В 1936 году храм был закрыт и вернулся Церкви лишь в конце 1990-х годов. Сейчас здесь женская обитель с шестнадцатью насельницами.

В 2011 году в монастыре началось и в 2015 году завершилось строительство нового двухэтажного келейного корпуса для сестер. В планах настоятельницы обители игумении Ники еще несколько важных монастырских построек. В обители есть небольшое хозяйство: огород, коровник, курятник.

Паломники и жители окрестных сел приезжают сюда помолиться, потрудиться на монастырских послушаниях. По престольным праздникам – на Сретение Господне (15 февраля) и в день памяти св. вмч. Георгия Победоносца (6 мая) – сестры принимают до пятисот богомольцев.

Источником духовной радости, утешения для насельниц Батуринской обители и паломников являются монастырские святыни: частица Животворящего Креста Господня, частицы мощей святителя Иннокентия Иркутского, св. вмч. Георгия Победоносца, св. вмч. Пантелеимона, прп. Амвросия Оптинского, прп. Серафима Саровского, прп. Варлаама Чикойского и многих других святых (всего более семидесяти).

Иерархическая структура монастыря строится традиционно: игумения, благочинная, казначея, на каждом послушании – старшая сестра.

Сестринское правило совершается с 6 ч. 30 мин. до 8 часов, затем до 10ч. 30мин. – служба. В неделю бывает три литургии обязательно. Остальные дни вычитывается суточный круг богослужения каждый день по очереди. Участие в чтении и пении принимают практически все сестры, но не каждый день – это зависит от послушания. Все присутствуют обязательно на Полунощнице ежедневно. Великим постом тоже все сестры стараются участвовать в службах.

После утреннего богослужения у насельниц завтрак, а затем послушания. Чай в 12ч., снова послушания, обед в 14ч. После обеда –келейное время до 16ч. Снова послушания. В 17ч. – вечерняя служба. После ужина (в 19ч. 30мин.) – келейное время. В 21ч. вечернее правило, в 23ч. –отбой.

Послушницы живут в келье по два человека, монахини и инокини по одной. Келейное правило у всех примерно одинаковое. Оно состоит из чтения Евангелия, Апостола, одной-двух кафизм Псалтири, покаянного канона Ангелу Хранителю или трех канонов покаянных (у некоторых дополнительно акафисты или каноны святым).

Сретенский монастырь маленький, матушка игумения и сестры живут как одна семья. Связь постоянная: совместные правила, служба, трапеза, послушания. При необходимости, в любое время можно поговорить с матушкой, посоветоваться, открыть помыслы. При желании сестры обращаются и к священнику, который проживает при монастыре.

Насельницы Сретенской обители несут послушания в алтаре, храме, иконной лавке, на колокольне, в бухгалтерии, канцелярии. Они работают с монастырским сайтом, проводят экскурсии по монастырю. Сестры трудятся в швейной и вышивальной мастерских, а также в гостинице для паломниц, на скотном дворе, огороде, в курятнике, зимней теплице, медпункте, трапезной, пекарне, прачечной, заготавливают чай, делают свечи. Летом в монастыре очень много цветов, есть небольшой фруктовый сибирский сад. На послушания, правила и службы у сестры уходит десять-двенадцать часов в день. Постоянные послушания каждой насельницы меняются нечасто, но день складывается из совмещения разных послушаний.

На первом месте в обители богослужение и работа над собственной душой.

С мирянами насельницы монастыря общаются не часто, за исключением настоятельницы, благочинной, воспитателя и преподавателя православной школы, а также сестер, которые проводят экскурсии и заняты на послушаниях в храме.

С 2010 по 2016 год в монастырь пришли девять новых сестер. Не всех желающих принимают в монастырь.

Сретенский монастырь – единственный женский монастырь на территории Бурятии. Социальная и просветительская деятельность монастыря распространяется далеко за его пределы.

В монастыре есть трудники из местного населения. Они работают на скотном дворе, на огороде, в швейной мастерской, в столярной мастерской. Трудникам выплачивается зарплата и обеспечивается соцпакет.

Сретенский монастырь в Батурине постоянно сотрудничает с министерством Соцзащиты населения и, с Божией помощью, вносит свою лепту в служение народу и России. Сестры несколько раз в году проводят детские праздники, на которые собирается до трехсот человек из соседних деревень. Обязательно бывают чаепитие и подарки. Дети под руководством преподавателей Воскресной школы готовят концерты. Периодически после богослужений проводятся праздники и для взрослых.

Монастырь окормляет три деревенских школы, три детских сада (неимущим семьям помогает оплачивать пребывание детей в саду). Матушка игумения постоянно посещает женскую колонию и спецучилище закрытого типа для девочек, проводит там беседы. На Рождество Христово и Пасху сестры готовят для заключенных по двести пятьдесят подарков.

Сретенская Батуринская обитель проводит крестные ходы по деревням. Сестры устанавливают поклонные кресты, раздают местным жителям иконы, крещенскую воду и православную литературу. Насельницы монастыря также организуют конкурсы на духовные темы и встречи с жителями районного центра Турунтаево в библиотеке и доме культуры; участвуют в сельских праздниках, выезжают с молебнами в соседние деревни.

На каникулах в монастыре живут дети из детских домов. Летом для Воскресной школы сестры устраивают палаточный лагерь.

Монастырь обеспечивает рабочими местами жителей деревни, помогает местному населению транспортом, медикаментами, одеждой, продуктами. Крещение, отпевание и любые требы для местного населения совершаются без всяких пожертвований: большая часть населения относится к категории малоимущих граждан. Проживание в монастырской гостинице и питание в трапезной для паломников бесплатное. На территории обители проживает семья с двумя детьми, попавшая в трудную жизненную ситуацию, а в гостинице – несколько женщин, которым сестры помогают вернуться к здоровому образу жизни. Реабилитацией алкоголе- и наркозависимых обитель занимается постоянно: сестры помогают тем, кто обращается за помощью.

Несмотря на свой юный возраст, Сретенский Батуринский монастырь является мощным оплотом православия на восточных рубежах России.

Беседа с игуменом Киприаном (Партсом)

Отец Киприан, расскажите, пожалуйста, о том, как вы пришли к монашеству и как стали насельником Сретенского монастыря.

Когда я только начал воцерковляться, мне в руки попал «Закон Божий» протоиерея Серафима Слободского. Там о монашеской жизни буквально абзац; я прочитал и подумал: «Вот это мое, это мне надо». А потом так получилось, что впервые исповедовался - по-настоящему - в Донском монастыре, у отца Тихона (Шевкунова), тогда иеромонаха. До этого я уже приезжал несколько раз в Донской и с друзьями, и один. А в тот день ехал и думал: «Меня за грехи мои надо отлучать от Церкви, но есть Господь - и нужно каяться». Приехал. Исповедовал отец Тихон. Среднего роста, худенький батюшка с белым крестиком. На исповеди чувство покаяния переполняло. Тогда батюшке и сказал: «Хочу в монастырь, но у меня мама». Сестра моя была уже замужем, отец тяжело болен, и мама без меня осталась бы одна. В качестве ответа батюшка привел мне слова преподобного Серафима: «Монастыря не просите, но когда скажут быть монастырем, не отказывайтесь». Еще показал мне на сердце и сказал: «Вот тут должен быть монастырь». С того дня я регулярно посещал богослужения в Донском монастыре. Затем получил повестку в армию, через два года милостью Божией благополучно вернулся. Неоднократно обращался к отцу Тихону за советами.

- Когда это было, батюшка?

Первая моя исповедь у отца Тихона была в 1991 году, осенью. Из армии уволился в 1993 году, в ноябре, а в конце января 1994-го был принят на работу на книжный склад, который тогда располагался в храме у отца Николая Парусникова, ныне уже покойного. А в феврале в Сретенской обители была совершена первая служба.

- Как вам вспоминается эта первая служба?

Мы пришли вечером на всенощную, но храм нам не открыли - служили перед ним. Служба прошла на одном дыхании, и я не замечал времени, не обращал внимания на холод. Особенно запомнилось за той всенощной служение отца Стефана - архидиакона из Псково-Печерского монастыря.

- Как близкие отнеслись к вашему уходу в монастырь?

Когда я был трудником и работал на книжном складе (кстати, его достаточно быстро перевели на территорию монастыря), батюшка благословил меня оставаться на ночные службы. Это было в 1996 году, ровно через год после смерти моего отца. Однажды, когда службы не было, я приехал домой из монастыря, и мама, обеспокоенная тем, что я не всегда ночую дома, спросила: «Скажи мне, чего же ты все-таки хочешь?». Я ответил: «Хочу в монастырь». А она: «Хорошо». Надо сказать, что когда я еще только прочитал в «Законе Божием» о монастыре, то стал как-то внутренне уединяться. И мама, естественно, увидела перемены в моем поведении - сердце материнское ведь чуткое. Когда она узнала о причинах моего странного поведения, когда я ей в первый раз сказал о том, что хочу уйти в монастырь, она не поняла и не приняла этого. Пять лет - с 1991-го по 1996-й - мама за мной наблюдала и, когда время пришло, отпустила. Я был принят в братию. Это случилось перед Великим постом 1996 года, на праздник иконы Божией Матери «Взыскание погибших».

А всего за несколько месяцев до этого послушник Сергий (сейчас отец Пимен) спрашивал меня: «Когда ты к нам придешь?», а я и не знал толком, что ответить. Но Господь сам все устроил. Так и получилось, как говорил батюшка: монастыря не просил, а пришел.

- А когда вас благословили надеть подрясник?

Святейший Патриарх Алексий служил у нас в монастыре в первую субботу Великого поста 1996 года. И мы трое: я, нынешний отец Феофан и Алексей Иванов, - будучи послушниками, стояли на левом клиросе (клиросы тогда были внизу). Мы первыми подошли приложиться к кресту. Естественно, мы шли по солее, и были мы все без подрясников. Это увидел владыка Арсений и спросил у отца наместника: «А это кто такие?». Отец Тихон сказал, что послушники. «Почему они без подрясников? Надеть». В конце Великого поста, в Великий четверток, на чтении Страстных Евангелий на нас надели подрясники. Это была такая радость; лучшей одежды мы просто себе не мыслили; было ощущение счастья. Моя мама, отпустив меня в монастырь, сюда не ездила. Впервые она попала сюда после Великого поста и Светлой седмицы. Я стоял перед храмом уже в подряснике, а мама заходила в монастырь, обходя храм с левой стороны. Вышла с той стороны, где сейчас придел Иоанна Предтечи, и первый, кого она увидела, это был я. Она увидела меня в подряснике и сказала: «Ну, все..». Сердце матери чуткое: ведь, действительно, было все.

- Когда состоялся ваш постриг?

Постригал меня батюшка накануне дня священномученика Илариона - 27 декабря 1996 года, вечером, после службы. А днем я искал себе тапочки постригальные и не мог никак найти, хотя все уже было готово. Я пробегал полдня по морозу, даже заболел и боялся, что из-за болезни меня не постригут, переживал. А тогда на территории монастыря еще оставалась известная на всю Москву мастерская балетных тапочек. Мы ее так и называли - «Тапочки», знали мастеров, здоровались с ними, были в хороших отношениях. И вот один видит меня и спрашивает: «Ты чего такой хмурый?». Я говорю: «Меня сегодня постригают, а тапочек постригальных нет, и я не знаю, где взять». Он спросил, какой у меня размер, и велел зайти через три часа. В назначенное время мне вручили сшитые тапочки, хорошие такие, кожаные. Вот так выручили меня. А после совершения пострига я сразу выздоровел.

- Как скоро вас рукоположили в иеродиакона и иеромонаха?

Рукополагали нас тогда быстро: служить было некому, мало было духовенства. Меня хиротонисал в диаконы в 1997 году, в начале Великого поста, на память иконы Божией Матери «Державная», почивший Святейший Патриарх Алексий II. До того момента, как меня рукоположили во иеромонаха (тоже в 1997 году, на Обрезание Господне), я продолжал трудиться кладовщиком на книжном складе. И опять хиротонисал меня Патриарх.

- Что вы можете рассказать о монастырской жизни тех лет?

С особым чувством вспоминаю братскую атмосферу: все-таки монастырь был маленький. Между насельниками были особенно теплые отношения. Братские службы тогда совершались ночью два раза в неделю.

- Трудно было вжиться в ритм монастырской жизни?

Значительных трудностей я не испытал. Меня очень берегла в этом отношении мама - надо ей отдать должное. Она крайне редко звонила или приезжала, чтобы не тревожить. Два-три раза в год. Она понимала, что я должен быть твердым в своем произволении, а домашние размягчают сердце человека. Когда стал священником, стала приезжать чаще. Кроме того, большую роль сыграла моя служба в армии - своего рода подготовка к жизни в монастыре. В армии же деваться некуда. Как наш старшина шутил: «В армии все делается по желанию - либо подчиненного, либо командира». Армия вообще похожа на монастырь: там тоже общежитие, послушания. Незаметно пришло чувство, что монастырь - это теперь мой дом.

- Батюшка, довелось ли вам общаться с архимандритом Иоанном (Крестьянкиным)?

С отцом Иоанном я лично не встречался. В свое время отец Тихон отправил к нему, так как я очень этого хотел и переживал непростой период. Но я уже не смог попасть к отцу Иоанну: он плохо себя чувствовал. Через Татьяну Сергеевну, его келейницу, передал ему записку. Он ответил. И, безусловно, по молитвам отца Иоанна я получил духовную поддержку. И вообще, поездки в Псково-Печерский монастырь, общение с братией очень многое мне дали. Неоценимы беседы с архимандритом Досифеем: пусть редкие и краткие, они оставили заметный след. Его слова были не вычитанными из книг, а самыми нужными, самыми важными словами для того, с кем он беседовал, - нажитыми опытом монашеской жизни. Ничем не заменишь такие примеры.

- Как запечатлелся в вашей памяти умерший отец Митрофан?

Он никогда не унывал и уповал на милосердие Божие. Вот это самое яркое о нем воспоминание. Когда я пришел в монастырь, отец Митрофан уже был в постриге. Я пришел перед Великим Постом, а его в Прощеное воскресенье уже рукополагали в сан диакона.

- Отец Митрофан ведь несколько раз уклонялся от рукоположения?

Да, это так. Отца Митрофана должны были рукополагать в священники в 1997 году, но он отказался. Вместо него рукоположили отца Никандра. Потом все-таки согласился и его рукоположили в храме Христа Спасителя. Он говорил: «Какое счастье и радость! От чего же я отказывался?!».

- С отцом Митрофаном связано какое-то предсказание.

В одно из паломничеств в Псково-Печерский монастырь отец Иоанн (Крестьянкин) сказал ему: «Ты из монастыря первый уйдешь». Эта фраза была тогда непонятна. Не ручаюсь за точность, но смысл был такой. Куда он уйдет? Но так, собственно, и получилось: это первый постриженик монастыря и первый похороненный на кладбище обители.

- Каковы ваши воспоминания о почившем отце Анастасии?

Отец Анастасий у меня почему-то ассоциировался с Иосифом Аримафейским: и внешне - с белой бородой, благообразный, и, конечно, отношением к христианской жизни. Когда он преставился, мне пришлось над ним читать Евангелие, и попалась именно та глава, где упоминается Иосиф Аримафейский. Для меня это было больше, чем совпадение. Он был примером во многом для нас. При этом я не помню, чтобы он кого-то учил словами. Он просто жил по-монашески. Свое послушание - келаря - он исполнял образцово. В чужое послушание не вмешивался. Мог тактично подсказать. Не выносил суеты, пустословия. Он во время поездки всей братии на Святую Землю почувствовал недомогание, оказавшееся смертельной болезнью. И тогда же сподобился служить на Голгофе.

- Что вы можете вспомнить о епископе Василии (Родзянко)?

Мне довелось наблюдать его смирение. Был такой случай: меня только поставили ризничим, и на Крестовоздвижение у нас должен был служить владыка Василий. И я накануне все готовлю к архиерейской службе и выясняю, что в архиерейской воне сломана лжица. Думаю: «Где я другую возьму? Ничего, иподиаконы сами положат руками». Началась литургия, время Трисвятого, все духовенство идет на Горнее место. Владыке подносят воню архиерейскую, сосуд с ладаном, открывают - лжицы нет, а диакон с кадилом уже подходит к нему. И епископ Василий спокойно берет чистыми руками щепотку ладана и кладет в кадило. После этого я лжицы в воню архиерейскую не забывал класть. Я был ошеломлен, насколько владыка Василий все смиренно перенес, - это, конечно, был пример, урок. Его иподиакон Димитрий Гливинский снимал серию фильмов о владыке. Съемки происходили у нас, в приделе Иоанна Предтечи. Владыка сидел в кресле и рассказывал. А люди тянулись к нему. Приходили в придел. Он отвечал людям на те вопросы душевные, которые им были особенно важны, часто раньше, чем они их ему задавали. Он и мне сказал очень важную для меня вещь. А главное - это был мир, который вокруг него разливался, мир, о котором преподобный Серафим говорил: «Стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся».

- Отец Киприан, как возникли монастырские скиты - ближний и дальний?

Поначалу ближний скит представлял из себя скорее монастырскую дачу. Был двухэтажный, деревянный дом с участком земли. В 1997 году в нем был устроен и освящен домовый храм во имя Илии Пророка. Мне довелось участвовать в его освящении. Храм был маленький, но очень уютный. Дальний скит вообще начался с домика напротив заброшенной барской усадьбы и конюшни, от которой осталась только наружная стена и башенки. По сути, руины, а считались памятником архитектуры. Из конюшни скит и сделали. Ее еще известный архитектор Баженов проектировал. Сначала братия жили в домике: отцы Клеопа, Лука, Иоасаф, инок Алексий и еще кто-то. А я приезжал туда - на Казанскую, со всем необходимым церковным имуществом для литургии. Рядом со скитом храм Казанской иконы Божией Матери. Там служили два раза в год, пока его не отремонтировали и не освятили. Домовый храм в скиту появился раньше. В нем, в основном, и служили.

- Батюшка, а вы участвовали в паломничестве в Серафимо-Дивеевский монастырь?

Да, туда отправились почти все насельники монастыря. Мы служили литургию. Хор пел наш - из четырех человек. Отец Серафим регентовал. Местный диакон услышал наш хор и спросил: «Это хор отца Матфея (Мормыля)?». Наверное, понравилось, как поют. Когда были в монастыре, нам давали надевать на голову чугунок батюшки Серафима. Так вот, этот чугунок никак не слезал с головы отца Нафанаила. И мы стали шутить, что нам придется увезти чугунок: мы же не можем отца Нафанаила оставить. Матушки сами взялись за дело и все-таки сняли чугунок. А по дороге назад мы заехали в наш строящийся скит, переночевали. Тогда и приняли решение, что скит будет во имя преподобного Серафима. Тогда братии было уже больше - где-то человек двадцать.

- В каких еще паломнических поездках вы участвовали?

Незабываемы поездки почти всем монастырем на Святую Землю, в Бари, в Константинополь. Это очень утешительно, когда мы едем все вместе - мы не выходим из своего монастырского круга. Получается: мы как бы из монастыря и не выезжаем, да и еще святые места посещаем.

- Отец Киприан, долгое время вы несли послушание ризничего.

Послушание ризничего объемлет собой все потребности храма. Все, что к службе относится: облачения, вино, просфоры, свечи, масло, утварь. Я, в свое время служа в армии, был командиром отделения сигнализации и связи. У нас были так называемые тревожные группы. Обычно в них люди менялись, а я, как командир отделения, отвечал за сигнализацию на границе и был в составе тревожной группы всегда. Все тревоги были мои, в мои выходные дни тоже. Так вот, послушание в ризнице, очень ответственное и соответственно тоже без выходных, очень напоминало мне мои армейские обязанности: всегда надо быть начеку и за всем следить, самому обязательно все проверять.

Знаете, однажды я служил всенощную на святителя Николая на Пюхтицком подворье. И я. почти отдыхал, это была свобода: ничего не нужно контролировать. Конечно, послушание ризничего - трудное послушание, но очень хорошее. Поначалу, когда только получил ключи от ризницы, я не мог даже представить всего объема работ. Были и недоразумения, авралы. Потом я стал соображать, сколько чего надо сделать, когда это надо сделать, в какой последовательности. Разумеется, у меня всегда были помощники, но они менялись. Так что через послушание помощника ризничего в монастыре прошли многие.

- Расскажите, пожалуйста, как создавалась просфорня Сретенского монастыря?

Отец Киприан с отцом Клеопой- Начались у нас в монастыре проблемы с приобретением просфор. По сравнению с первыми годами значительно возросла в них потребность. Просфоры нам пекли в Рождественском монастыре, по соседству, но Великим постом 2001 года у них многие сестры болели, и нам было отказано в выпечке. Данилов монастырь не мог нам испечь такое количество малых просфор, какое нам требовалось. В Лавре тоже не могли нас обеспечить. Нашелся в Москве один храм, где взялись нам печь, но качество просфор было неважным. И вот мы с отцом Клеопой стали просить отца Тихона разрешить делать просфорню в своем монастыре. Отец наместник благословил.

Посчитали, сколько нам надо просфор, какое нам необходимо оборудование и закупили его. Около года еще пришлось ждать, пока закончат капитальный ремонт в доме, выходящем на Лубянку.

Наконец ремонт был сделан, и мы со своим оборудованием въехали в новую просфорню.

Но первые же результаты показали, что мы ошиблись с печкой. Она была конвекционной: горячий воздух разгоняли по печи два вентилятора, а без них она не работала. И просфоры в ней печь оказалось практически невозможно. При выпечке от горячего ветра просфоры наклонялись к центру, сохли, оставались белыми, а служебные невозможно было печь вообще.

Малые просфоры для народа кое-как испекли. Подали в алтарь. Отец наместник спрашивает: «Почему такие белые и жесткие?». Говорим: «Печка не та, ошиблись».

Попросили эту печку отдать в трапезную, а себе купить новую. Благословил.

Срочно стали искать новую. Поехали в «Сухаревку» - фирму, занимающуюся торговым оборудованием и пекарнями, стали смотреть, что у них есть. Увидел я тут у них печку пензенскую - сделанную на заводе в Пензе. Дешевая. И по размерам нам подходит. Дверцу открыл: наш противень боком войдет. Говорю: «Все. Берем эту!».

Стоила. тысяч четырнадцать, с копейками. На следующий день - нам же торопиться надо - взяли деньги, а машины нет. Стали ждать, не появится ли свободная. А время идет. Уже скоро «Сухаревка» закроется. Мы с отцом Клеопой выскочили на Рождественский бульвар машину ловить. Ловили, ловили, наконец поймали. Водитель узнал, куда нам ехать надо, прикинул время, и не поехал, а полетел. На такой старенькой машине я никогда так быстро не ездил.

Приехали перед самым закрытием, уже поздно, но печку купить успели, затащили в просфорню. Но подключать некому: электрики уже домой ушли. А время не ждет. Решили сами подключить.

Подсоединили вилку. Вилку - в розетку. В печке - вспышка!!! Хлопок - и она стоит «мертвая». Понятно: получили «козу» - короткое замыкание. Полезли в печку смотреть. Оказалось, что при перевозке одна из клемм (а клеммы питания были автомобильные) соскочила со своего места, и оголенный провод попал на трубку температурного датчика.

Нашей вины в этом не было. Не знали мы с отцом Клеопой, что пензенские печки перед включением проверять и перебирать надо. Теперь уж всю электрику на панели управления мы перебрали. Печка заработала.

Но через какое-то время сгорел нижний тэн нижнего яруса печи. Оказалось, что мы все-таки неправильно вилку к кабелю подсоединили. Но самое большое разочарование нас ожидало, когда выяснилось, что противни в новой печке квадратные, и наше остальное оборудование к ней не подходит: сама-то печка прямоугольная, а внутри - квадратная. Спрашивается, и куда я смотрел? В общем - просмотрел.

Вернуть ее уже нельзя: она не новая. При первой выпечке еще выяснилось, что и печет она неравномерно.

Стали мы с отцом Клеопой искать выход из сложившейся ситуации. Внизу, на первом этаже, стояла большая, старого образца трехъярусная печь ХПП. Ее еще отец Анастасий приобрел для просфорни. Но затащить ее наверх, не разобрав, было невозможно.

И мы решились на «подвиг»: разобрать печь и перенести по частям. Открутили винты в боковых стенках и поняли. что мы ее обратно не соберем. На заводе ее собирали по ярусам, и внутри она вся переложена стекловатой. Печь просела без боковых винтов. Пришлось ее оставить в таком виде. И тут мы поняли, что влипли.

Думаю: «Если сейчас к отцу Тихону не пойду, то мы так и останемся с этой пензенской печкой». Решил идти «сдаваться».

Пришел, постучался с молитвой. Сразу сказать о печке страшно. Однако кто-то уже успел сказать отцу Тихону, что мы новую печку сожгли. Отец Тихон поругал, конечно, и велел съездить посмотреть, какие у других печки: на Пюхтицком подворье, в Рождественском, в Даниловом.

Пошел в Рождественский монастырь, а там сами на печку жалуются.

На Пюхтицком подворье печка хорошая, но старая, таких сейчас нет.

В Даниловом стоят те же ХПП - печи с высоким подом. Они их берегут для артосов.

Наконец нашли мы печку предприятия «Восход». По габаритам она нам не очень подходит: входную дверь пришлось бы проламывать. Но где ее в работе посмотреть? Представитель «Восхода» нам сказал, что их печь взяли в Сергиев Посад.

Понятно, думаю, отец Никандр (лаврский просфорник) свои древние печки помнил.

Поехали с отцом Клеопой в лавру. Это было накануне Дмитриевской родительской субботы.

Первым делом пошли в Троицкий Собор к преподобному. Приложились к мощам. Просим о печке.

Потом пошли в просфорню к отцу Никандру, а его нет. Сели ждать в беседке, напротив братской трапезной. Лаврская братия пообедала. Мы подошли к одному из братии, спрашиваем отца Никандра. Нам сказали, чтоб мы пошли поели. После обеда мы, довольные и сытые, выходим из трапезной и опять к кому-то из братии: «Не видели ли отца Никандра?». - «Да был минут пятнадцать назад и ушел» - «Вот, - говорю, - отец Клеопа, послушание на жратву променяли!!!».

Делать нечего. Сидим, ждем в беседке. Оделись с утра легко, а на улице уже холодно. Зябнем. Часов после четырех идет отец Никандр. Мы к нему: «Отец Никандр, здравствуйте! А мы к Вам, новые печки посмотреть». А он и говорит, что ничего не менял: старые у него стоят. Тут до нас дошло, что Сергиев Посад - это не только лаврская просфорня. Подсказал нам отец Никандр кое-что по просфорам, и мы собрались расстроенные домой: весь день проторчали в лавре, и все без толку.

Сели на станции на автобус, по дороге естественно спали. Уже подъезжая к ВДНХ, проснулись. Отец Клеопа говорит: «Смотри: „Торговое оборудование“»! Рядом с гостиницей «Космос» павильон «Оптика» и на нем вывеска: «Торговое оборудование». Выходим из автобуса. Отец Клеопа говорит: «Может, у них печки есть?». А времени уже начало седьмого, пятница. Наверное, все уже закрыто. Сам думаю с досадой: «Все равно день потерян, не буду с отцом Клеопой спорить, сделаю, как он хочет». Пошли.

Заходим во двор павильона: открыто.

Заходим на второй этаж: опять открыто.

Стоит всякое оборудование и мужик. Оказалось: технолог. Спросили про печки. Он показал на одну, говорит: «Вот, такую Рождественский монастырь купил». Нам такая не подходит. Показывает конвекционную печь. Нам и такая не подходит. И вдруг вижу печку по конструкции, как в Даниловом, - немецкую (которые они берегут). «А эту можно посмотреть?» - говорю. «Можно, - отвечает. - Только это не печка, а жарочный шкаф».

Открываю дверцу - то, что надо. Теперь уже глубину печки не проглядел. Все посмотрели: верхний и нижний регуляторы температур. Два уровня для выпечки. И цена нормальная. Берем.

Выписали нам счет.

Спрашиваем у технолога, как его зовут. Говорит: «Сергей Минако». Мы ему: «Вот Вам коврижка от преподобного Сергия, мы сейчас в Сергиевом Посаде были, в лавре». «А я там живу, - отвечает. - У меня жена и теща из Посада. И отцов лаврских знаю».

Вот, думаем, преподобный помог! Утром просили, а вечером печка! Да еще Дмитриевская родительская суббота, тоже его день. Радостные помчались в монастырь.

Первым делом к отцу наместнику. Постучались. Батюшка у себя. Захожу, говорю, что нашли печку. Отец наместник интересуется, видели ли мы в работе. Отвечаю, что печка такая же, как в Даниловом, и чувствую, что моего аргумента не хватает и все дело может провалиться. «Батюшка, - говорю, - мы были в лавре у преподобного Сергия, просили - и вот нашли». - «Вот! С этого и надо было начинать», - ответил отец Тихон и подписал счет.

Печка оказалась такой, какая нам нужна. И по мощности. И артосы в ней печь можно. Лучшего бы мы и не нашли!

Печку пензенскую мы продали в просфорню приходского храма. Белую большую ХПП пришлось во время ремонта первого этажа выбросить. В конвекционной печи до сих пор в трапезной пирожки пекут.

- Батюшка, вы еще отвечаете за работу пошивочной мастерской. Расскажите о ней, пожалуйста.

Пошивочная «досталась» мне вместе с ризницей, потому что она к ней, собственно, и относится. Работы там всегда хватает: пошив братских облачений, церковное шитье. Там у нас трудятся женщины. У них есть старшая, которая все контролирует, но и я должен следить за процессом, распределять работу. Когда был ризничим, смотрел, каких облачений не хватает, чем пополнять ризницу. Слава Богу, проблем с сотрудницами пошивочной почти не было, на совесть трудятся. Так получилось, что за время работы пошивочной три сотрудницы вышли замуж за семинаристов. Все три сейчас матушки. Опыт шитья облачений стал для них своеобразным «приданым» от монастыря.

- Что значит для вас пастырское служение? Можно ли говорить о его этапах?

Вначале у меня все было так, как в истории, которую рассказывал известный афонский подвижник старец Паисий о молодом верблюжонке, который ходил в первый раз с караваном за солью. У него спрашивали: «Куда идете?». Он, прыгая, резвясь, отвечал: «На соли, на соли»! А когда они возвращались и к нему обратились с тем же вопросом, он уже говорил: «Ох, с солей!». Послушание священнослужителя можно описать известными словами: «Божественная благодать, немощная врачующая и оскудевающая восполняющая». Полнее и точнее не скажешь. Конечно, большое значение имеет то, что после рукоположения служу в монастыре. Есть с кого пример брать. Всегда подскажут, поддержат, предупредят.

- Какие случаи из вашей пастырской практики запомнились вам более других?

Было у меня на глазах несколько случаев проявления силы Божией во время таинства соборования. Первый раз я такое увидел, когда совершал соборование и причащение девочки, попавшей в аварию, в институте Склифософского. Она лежала с переломом позвоночника, зажмурившись, и было непонятно, в себе она или нет. Она только дышала - и все. А человека без сознания причащать нельзя. Стал ее соборовать, она пришла в себя, и я смог ее причастить.

Другой был случай: послали меня исповедовать, соборовать и причащать женщину, умирающую от рака. Во время совершения таинств она просидела в подушках целых два часа. Когда я уходил, ее родственники сказали мне, что до этого сидеть она могла не более десяти минут.

Пришлось мне исповедовать и причащать в госпитале Бурденко одного генерала. Привез меня к нему его подчиненный - подполковник. Накануне генералу оперировали желудок: рак у него был. Соборовался и причащался он впервые. Я его пособоровал. Пришло время причастия. А он спрашивает: «Это что, кость?». Видно подумал: Господь ведь жил две тысячи лет назад, что же могло остаться? И я стал объяснять суть таинства евхаристии. Но он все равно говорит: «Батюшка, я не могу причащаться. Мне только что оперировали желудок, а надо твердое принять». Показывает на своего подчиненного: «Пускай он причащается». Я говорю: «Он не может, он должен в храме причащаться как здоровый человек. Вы мне верите?». - «Да». - «Тогда надо причаститься». И он согласился, и была видна в этот момент вера человека, как перешагнул он через свой разум, свои опасения. Это подвиг веры был для него. И когда мы ехали назад, его подчиненный сказал: «Вы знаете, он вообще не вставал, а после соборования поднялся».

- 15 лет назад в Сретенском монастыре возобновилась иноческая жизнь. Как изменилась за эти годы обитель?

Было труднее с бытовой точки зрения. Не было горячей воды, жили по несколько человек в келье. В моей келье, например, не было форточки - только окно. Кельи были маленькие. Но такое монастырское «детство», оно особой радостью отличается. Трудности мобилизовывали, хотя что это за трудности? Как-то пожаловался вслух, что у меня на окне, на шпингалете, снег, форточки нет, батарея плохо работает. В этот же день мне прихожане, которые и не слышали о моей жалобе, подарили обогреватель. Потом, конечно, когда въехали в новый корпус, появились все удобства - и характер искушений поменялся. Неудобства внешней жизни облегчали жизнь внутреннюю. Как я уже говорил, сначала было мало насельников, и мы общались между собой больше. Сейчас у каждого свои послушания, и порой встречаемся мы только на братском молебне, на литургии, за трапезой. Раньше было больше общих послушаний: монастырь строился. Теперь по другому. Да так и должно быть.

Отец Киприан, что бы вы могли пожелать учащимся Сретенской духовной семинарии, которая вот уже десять лет находится в стенах Сретенского монастыря?

Хотелось бы пожелать семинаристам, чтобы не растратили благоговение, не забывали, за чем пришли, и не сошли с дистанции.

Беседовал иеромонах Иоанн (Лудищев)

В феврале 2014 года Сретенская обитель будет отмечать 20-летие возобновления в ней монашеской жизни. К этому событию приурочена серия бесед со Сретенскими насельниками . Братия монастыря, расположенного в самом центре современного мегаполиса, рассказывают о своих послушаниях, строе монастырской жизни, о своем пути к монашеству. Сегодня наш собеседник - иеромонах Зосима (Мельник).

Православие.Ru" />

Отец Зосима, поступить в Сретенский монастырь вас благословил старец - схиархимандрит Зосима (Сокур), который, как известно, вовсе не жаловал большие города. Расскажите, откуда вы родом, каким образом привел вас Господь к батюшке Зосиме и почему он направил вас именно сюда.

Родом я из города Черкассы - это небольшой украинский город, раньше относившийся к Киевской губернии, а теперь областной центр.

Как я узнал о батюшке Зосиме? Я начал воцерковляться относительно недавно - в 1996-1997 годах, - когда познакомился с замечательным батюшкой - отцом Александром Шашковым, который стал моим духовным отцом. Сейчас он протоиерей.

Отец Александр уже знал об этом необычном человеке - схиархимандрите Зосиме : о его праведной жизни, о его дарах от Бога - рассудительности и прозорливости - и что многие люди, в том числе священнослужители, у него окормляются.

Пришло время, и у меня стали возникать вопросы, ведь когда человек воцерковляется, то все-таки происходит переоценка ценностей, смотришь на свою жизнь - и уже прошедшую, и на будущую - совсем другими глазами. К тому моменту я уже ходил регулярно в церковь, пел на клиросе, и вот передо мной встал вопрос выбора пути: что дальше? Семейную жизнь строить или поступать в монастырь?

Отец Александр, как духовник, переживал за меня, но сам за решение этого вопроса не брался. Он посоветовал, чтобы узнать волю Божию, обратиться к духовно более опытному человеку и к тому же имеющему особые дары Святаго Духа.