Многие военные историки считают Наполеона величайшим полководцем всех времен и народов. В течение 20 лет Наполеон, как главнокомандующий, совершенно самостоятельно вел войны при самых разнообразных обстоятельствах. Ему пришлось иметь дело с первоклассными оборонительными линиями (Альпы – 1800, Дунай – 1809), выполнить десант (1798) и готовиться к гигантскому десанту (в Англию, 1803 – 1805), вести войну степную (Египетская экспедиция) и горную (Апеннины и Альпы в 1796 – 97 гг., война в Испании ), производить наступательные переправы (неудачная – Асперн 1809 г. и удачные – через реки По в 1796 г. и Дунай в 1809 г.) и отступательную (Березина – 1812).

Наполеон на Аркольском мосту. Картина А.-Ж. Гроса, ок. 1801

От природы Наполеон был одарен умом в высшей степени положительным, строго рассчитывающим, чуждым увлечений и мало склонным к разного рода умозрениям, которые он в насмешку называл «идеологией». Вместе с тем его ум был необыкновенной творческой силы, комбинационный, богатый идеями, создаваемыми кипучим воображением уроженца юга. Однако, его полководческое воображение было всегда плодотворным, но отнюдь не разнузданным, способным увлечь за пределы благоразумия. Сам Наполеон говорил, что первым качеством полководца он считает «голову», т. е. способность «не делать себе картин», иными словами, не подчиняться воображению.

Его ум обладал чрезвычайной проницательностью, глазомером, чисто демонической способностью заглянуть в душу противника, разгадать его духовные силы и намерения; все это, при быстрой оценке местности, делало полководца Наполеона в глазах своей армии и армий противника каким-то колдуном и вселяло суеверный к нему ужас. Он обладал даром быстро соображать всю цепь последствий и провидеть конечный, иногда очень отдаленный, результат принятого решения. При помощи настойчивого труда и лихорадочной жажды знания ум Наполеона был обогащен обширным запасом сведений по самым разнообразным отраслям; ими Наполеон мог обладать только посредством своей колоссальной памяти.

Наполеон - первый консул. Картина Ж. О. Д. Энгра, 1803-1804

Русские позиции на Бородинском поле были распределены таким образом, что правый фланг и центр были заняты частями 1-й армии Барклая-де-Толли, а левый фланг у деревни Семеновской с построенными там укреплениями - Семеновскими флешами - прикрывался 2-й армией Багратиона. Между позициями 1-й и 2-й армий находилась высота, на которой была расположена так называемая курганная батарея, которой командовал генерал Н. Н. Раевский. Впереди левого фланга русской армии, у деревни Шевардино, также было выстроено укрепление - Ше-вардинский редут, игравший роль передового укрепления. Именно на него пришелся первый удар французов, вышедших к Бородинскому полю 24 августа. В течение дня Шевардинский редут был захвачен противником, отбит и снова захвачен. Этот бой задержал продвижение французских войск и дал возможность русским завершить строительство укреплений. Следующий день ушел в основном на подготовку обеих армий к сражению. У Наполеона была возможность осуществить обходной маневр и попытаться окружить русскую армию, но он верно рассчитал, что в этом случае Кутузов вновь отступит и генеральное сражение может не состояться.

Некоторые историки полагают, что расположение русских войск заставило Наполеона направить свой основной удар на левый, наиболее укрепленный фланг. Другие, напротив, считают, что подобное расположение было ошибкой Кутузова, до последнего момента не знавшего, куда будет направлен удар, и в результате значительно ослабившего левый фланг. Резервы, которые посылались туда уже в ходе битвы, опаздывали из-за слишком большой протяженности линии фронта, что в конечном счете привело к гибели 2-й армии, мужество и героизм которой спасли, однако, от катастрофы армию в целом. В оправдание Кутузова следует заметить, что сражение рано утром 26 августа (7 сентября по новому стилю) действительно началось с атаки на правый фланг русской армии, где уже вскоре французы заняли с. Бородино. Однако сразу после этого центр сражения был перенесен на левый фланг.

В течение нескольких часов Наполеон огромными силами несколько раз атаковал Семеновские флеши и батарею Раевского, которые переходили из рук в руки. Несмотря на значительный численный перевес противника, русские воины держались здесь несколько часов, однако к полудню флеши были все-таки взяты французами, и русские вынуждены были отступить. Во время одной из атак был тяжело ранен П. И. Багратион. Батарея Раевского продолжала обороняться в течение некоторого времени и после захвата флешей. В это время Кутузов направил в тыл противника кавалерийский корпус Ф. П. Уварова и казаков М. И. Платова. Историки расходятся в оценках этого рейда. Одни считают, что он был успешным, ибо благодаря ему удалось на несколько часов отсрочить решительную атаку французов на курганную батарею, дав возможность избежать прорыва фронта во время отступления русской армии от Семеновских высот. Другие историки, ссылаясь на мнение самого Кутузова, полагают, что кавалеристы и казаки не выполнили поставленной задачи. Так или иначе, в два часа дня Наполеон вновь атаковал батарею Раевского, и к четырем часам она была взята французами. К вечеру русские войска были отведены на новую линию обороны, и противник больше не предпринимал попыток их атаковать.

В литературе встречается утверждение, что ночью с 26 на 27 августа французские войска были отведены на позиции, которые они занимали накануне сражения. Однако это не соответствует действительности: французы ночевали на поле сражения, которое, таким образом, фактически осталось за ними. Наполеон, как, впрочем, и большинство русских, ожидал, что на следующий день сражение возобновится. Но Кутузов дал приказ об отступлении.

Вопрос о том, кто победил в Бородинском сражении вот уже более полутора сот лет вызывает споры среди историков. Прежде чем познакомиться с различными точками зрения на эту проб-кему, обратимся к фактам. Одним из них являются данные о потерях сторон. И в этом единства у историков нет. Так, говоря о потерях французов, большинство советских историков называют цифру 58,5 тыс. человек, взятую из документов, опубликованных еще в 1812 г. Однако по мнению историка А. А. Васильева, проанализировавшего французские документы, потери Великой армии Наполеона при Бородине составили 30- 34 тыс. человек. Что же касается потерь русской армии, то приводимая историками цифра колеблется от 38,5 до 44 тыс. человек. Как видим, в абсолютных цифрах потери русских были значительнее. Что же касается процентного соотношения, то французы потеряли примерно 23 % личного состава, а русская армия не менее 25 %. Если учесть, что французы были стороной нападающей, т. е. той, которая несет обычно больше потерь, то надо признать, что этот показатель говорит в пользу победы Наполеона.

Кому и как из сторон удалось выполнить поставленные накануне сражения задачи? Вполне очевидно, что Кутузову не удалось ни разгромить наполеоновскую армию, ни остановить ее наступление. Более того, французы сохранили свои резервы в виде гвардии численностью примерно 20 тыс. человек, не участвовавших в сражении, а на следующий день получили подкрепление в виде свежей дивизии в 6 тыс. человек. Резервы русской армии были практически исчерпаны. С другой стороны, Наполеону также не удалось ни уничтожить русскую армию, ни заставить русское командование просить о мире. Несмотря на тяжелые потери, русская армия была спасена и была в состоянии продолжать кампанию. Многочисленные источники свидетельствуют о том, что сам Наполеон был поражен мужеством и стойкостью русских солдат, их явной готовностью скорее умереть, чем отступить. По мере того, как время шло, победа не приближалась, а французская армия несла все большие потери, покоривший всю Европу завоеватель все больше мрачнел...

Наполеон, который так сильно желал большого сражения, думая, что оно положит Россию к ногам его, выказал себя перед Москвой колеблющимся, нерешительным... Победа его была не полная, он очень мало воспользовался ею, не преследовал сильно ослабленных русских... Русские ушли и потом подкрепили свои войска и" привели их в боевой порядок. Наполеон, следуя рутинной системе своей, воображал, будто выиграл все, взяв столицу.

Результаты Бородинского боя были несравненно ниже того, на что позволяли надеяться имевшиеся в распоряжении Кутузова данные. Он достиг того, что не был разбит наголову. К вечеру все наши позиции были в руках французов: неприятель имел двадцатитысячный совершенно нетронутый резерв, тогда как из русских армий вторая не существовала вовсе, а первая была почти совершенно расстроена.На другой день боя Наполеон оказался вдвое сильнее Кутузова... Причиной было крайне бестолковое расположение русских войск, теснившихся без всякой нужды на небольшом пространстве, так что неприятельские ядра могли бить все четыре линии наших корпусов вплоть до резервов. Когда Кутузову представили ночью первые подсчеты и когда он увидел, что половина русской армии истреблена в этот день, 7 сентября, он категорически решил спасти другую половину и отдать Москву без нового боя. Это не помешало ему провозгласить, что Бородино было победой, хоть он и был удручен. Победа моральная была бесспорно. А в свете дальнейших событий можно утверждать, что и в стратегическом отношении Бородино оказалось русской победой все-таки больше, чем французской.

Бородинское сражение было выдающейся победой России, еще раз продемонстрировавшей все превосходство русской армии над французской и военного искусства Кутузова над военным искусством Наполеона. Бородино еще не означало полного разгрома наполеоновской армии, но это было поражение, которое его в значительной мере подготовило.То была победа нравственная, но еще оставалась нерешенной задача материальной победы над вторгнувшейся в Россию армией. Бородино не дало решающего перевеса ни одной из сторон и потому в сложившейся обстановке не могло предотвратить оставления Москвы русской армией».

Бородинская битва ознаменовала собой кризис наполеоновской стратегии генерального сражения. На Бородинском поле впервые с особой силой выявилась несостоятельность наполеоновской теории достижения победы в одном генеральном сражении, которая стала своего рода рецептом победы.

Ни Наполеон, ни Кутузов не добились главных целей. Французский полководец намеревался разгромить русскую армию и заставить Россию заключить выгодный для него мир. Кутузов ставил задачу отстоять Москву. Наполеон прекрасно понимал ситуацию, видел то ожесточение, с каким сражались солдаты русской армии, поэтому он и не ввел в сражение свою гвардию. Конечно, это была победа Наполеона, тактическая победа «по очкам». То, что французы не разгромили русскую армию при Бородине, - неудивительно. При том соотношении сил, какое сложилось перед сражением, Наполеон вряд ли мог рассчитывать на какой-либо иной результат. Его войска ценой огромных усилий сумели отбросить русскую армию с ее первоначальной позиции, захватить большинство полевых укреплений противника и причинить последнему тяжелые потери. Но у них не было сил для широкого маневрирования, для обхода или окружения армии Кутузова. Кроме того, Наполеон прекрасно знал стойкость русских солдат. Все вышесказанное не умаляет доблести и самоотверженной стойкости русских солдат и офицеров, проявленных ими при Бородине. Вряд ли какая-либо другая армия, кроме русской смогла бы выдержать такой страшный артиллерийский огонь, такой мощный натиск и при этом не дрогнуть.

Тактика наполеоновской армии

Les gros bataillons ont toujours raison

(«Большие батальоны всегда правы»)

Наполеон Бонапарт

Тактика французских наполеоновских войск находилась в зависимости от стратегии, рассчитанной на уничтожение армии противника в полевом сражении. Решительность стратегии определила решительность тактики.

Стратегия и тактика направлялись к осуществлению единой цели - к выигрышу генерального сражения. Если наполеоновская стратегия основывалась на сосредоточении войск на главном направлении, на главном театре войны, избранном против того или иного противника, входившего в коалицию, и на сосредоточении всех возможных войск к полю сражения, то в основе тактики лежало сосредоточение превосходящих сил к пункту, избранному для главного удара. «Если мы намерены вступить в сражение, - говорил Наполеон, - то необходимо сосредоточить все свои войска, не упуская из виду даже самой незначительной части: часто один батальон решает сражение». Наполеон всегда стремился быть сильнее противника на направлении, избранном для наступления и атаки.

Французская армия и на театре войны и на поле сражения отличалась подвижностью и быстротой действий. Нередко Наполеон завязывал сражение, не имея точного плана и достаточного представления о позиции противника. Однако он всегда знал противника, с которым имел дело, примерную численность его войск. Завязав же сражение, он избирал главный пункт для атаки и настойчиво добивался успешного тактического решения. Могучим средством, призванным предохранять от возможных случайностей и решать исход сражения, являлся резерв . Наполеон вводил в сражение все войска, включая и последний резерв, когда он был уверен в победе.

На поле сражения войска строились неравномерно. Основные силы нацеливались на главный пункт атаки, который избирался или на одном из флангов противника, или в центре его позиции, с тем чтобы вклинением нарушить боевое построение неприятельских войск, расколоть их на две группировки и разбить по частям.

Тактика французских войск основывалась на решительности, на создании превосходства в силах на избранном участке для атаки, на смелом и глубоком маневре, на выделении и использовании больших резервов, на сочетании действий колонн с рассыпным строем - стрелковой цепью и линиями развернутых батальонов, на совокупном действии штыка и огня.

Успех сражения обеспечивался взаимодействием пехоты, кавалерии и артиллерии. На поле боя войска маневрировали, перебрасывались с одного участка позиции на другой.

Боевые порядки французских войск

Пехота строилась колоннами, рассыпным строем (цепь стрелков) и развернутым строем глубиной в две и три шеренги. Против конницы применялось каре. Выстраивалась пехота по батальонам (батальонные колонны; батальоны, развернутые в линию). Батальон являлся тактической единицей.

Кавалерия строилась развернутыми линиями и колоннами. Рассыпной строй применялся легкой кавалерией. Она располагалась в боевом порядке отдельно на том или ином участке позиции.

Артиллерия располагалась на выгодных позициях впереди, в промежутках первой линии пехоты и кавалерии и в особо важных пунктах с целью обстрела противника сосредоточенным огнем. Иногда располагались батареи в 100 и более орудий. Батареи прикрывались брустверами. Площадки под батареи искусственно возвышались над впередилежащей местностью, чтобы обстреливать противника по всем направлениям.

Боевой порядок дивизии корпусов Сульта и Бернадота перед Аустерлицким сражением (1805 г.) был следующим. Каждая бригада дивизии (бригада состояла из двух полков, дивизия - из двух бригад) строилась: в первой линии батальоны первого полка развернутым строем (трехшереножный строй) со стрелками в рассыпном строю впереди; во второй линии - батальоны второго полка, построенные колоннами. Если дивизия имела еще пятый полк, то его батальоны строились колоннами и составляли резерв. 3а бригадами располагался эскадрон или дивизион конницы. В интервалах между полками первой линии и на их флангах размещалась артиллерия.

При линейной тактике на поле сражения выстраивались длинные непрерывные линии пехоты с кавалерией на флангах. При ударной тактике корпуса и дивизии в колоннах скрытно располагались за деревнями или холмами.

Войска, составляющие развернутые стрелковые линии и рассыпной строй, образовывали первый эшелон. Они вместе с артиллерией завязывали сражение и вели его до вступления в бой батальонных колонн. Если линейная тактика основывалась на одновременном развертывании и использовании всей или почти всей пехоты, то при ударной тактике начинала бой сравнительно небольшая часть пехоты - основные силы находились во втором эшелоне. Сражение питалось из глубины вводом свежих войск, сильных резервов - гвардии и конницы.

Колонна являлась основной ударной силой. Батальоны, развернутые в линии, составляли вместе с вольтижерами первую стрелковую линию и вели залповый огонь. При необходимости эти батальоны образовывали колонны (или каре) или же рассыпались и вместе с вольтижерами, действуя в рассыпном строю, вели прицельный огонь. Вольтижеры также при необходимости должны были строиться в каре (против атак конницы) и в колонны.

Теория и практика ведения боевых действий в XVIII-XIX веках, основанная на применении боевого построения, которое сочетает батальонные колонны линейной пехоты , действующие при поддержке лёгкой пехоты (егерей) в рассыпном строю . При этом кавалерийским частям и артиллерии отводилась функция усиления и обеспечения действий пехотных формаций .

Тактика колонн и рассыпного строя доминировала на полях сражений почти столетие .

История

Тактика колонн и рассыпного строя зародилась в российской армии во время Семилетней войны и была впервые использована на поле боя генералом-поручиком П. А. Румянцевым при осаде прусской крепости Кольберг в 1761 году . Значительное влияние на её теоретическую разработку и внедрение в практику оказал А. В. Суворов . Во время революционных войн во Франции в конце XVIII века произошло признание и распространение в западных странах . Своё окончательное развитие и оформление она получила под влиянием боевого опыта наполеоновских войн . Классическим примером её использования стала Бородинская битва во время вторжения Наполеона в Российскую Империю в 1812 году . Во время этого сражения боевой порядок русской армии включал в себя передовые стрелковые цепи , две линии пехотных колонн, две линии кавалерии и резерв .

Однако, во второй половине XIX века произошёл качественных скачок огневых возможностей пехотного вооружения и артиллерии. Во времена Крымской войны 1853-1856 года плотный огонь англо-французских частей, вооружённых скорострельными нарезными винтовками, быстро рассеивал русские колонны; которые поначалу были вынуждены стихийно рассыпаться в стрелковые цепи . Затем процесс разворачивания плотных колонн в редкие цепи стрелков стал организованным в целях минимизации собственных потерь от ружейно-артиллерийского огня при сближении с врагом для штыковой атаки .

На западе этот процесс повторился во время франко-прусской войны 1870-1871 годов . В русской армии окончательный отказ от изжившей себя тактики колонн и рассыпного строя состоялся во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов . Однако, отдельные элементы этой тактики просуществовали до конца XIX века, пока совершенствование огневых средств не сделало их применение катастрофическим .

На смену тактике колонн и рассыпного строя пришли тактические построения в виде стрелковых цепей

Описание

В соответствии с новой тактикой пехота начала подразделяться на линейную для действий в колоннах, и лёгкую , для поддержки колонн в рассыпном строю . Основу боевого порядка составляли две-три линии батальонных колонн линейной пехоты. В промежутках между колоннами устанавливались позиции полковой артиллерии, на флангах и впереди главных сил размещались позиции полевых пушек. За главными силами и на флангах располагались кавалерийские части. Важнейшим элементом боевого порядка считались резервные части , которые в наступлении поддерживали и закрепляли успех, а в обороне занимались ликвидацией кризисных ситуаций .

Впереди главных сил на расстоянии в несколько сотен метров выдвигался рассыпной строй егерей , чьей задачей было прикрыть главные силы во время завязки сражения и, совместно с артиллерией, расстроить боевой порядок противника, создавая, таким образом, благоприятные условия для организации атаки колоннами линейной пехоты . В случае неудачного стечения обстоятельств при атаке, лёгкая пехота совместно с кавалерией обеспечивала организованный отход главных сил .

Считается, что колонное построение войск обеспечивало им большую силу штыкового удара и позволяло сражаться на любой местности, вести манёвры и организованно преследовать отступающего противника . Тактика использования колонн и рассыпного строя не исключала неравномерного распределения сил по фронту для сосредоточения ударных группировок на ключевых направлениях . Среди её недостатков указывают на невозможность сочетания огня и удара, поскольку артиллерия занималась только подготовкой атаки линейной пехоты, но оказывать ей непосредственную поддержку уже не могла. Помимо этого, отрицательным следствием глубоких и плотных боевых порядков были большие потери в

«О, как шагает этот юный Бонапарт! Он герой, он чудо-богатырь, он колдун! <...>

Лишь только вступил на путь военачальства, как уж он разрубил гордиев узел тактики.

Не заботясь о числе, он везде нападает на неприятеля и разбивает его начисто.

Ему ведома неодолимая сила натиска - более не надобно. Сопротивники его будут

упорствовать в вялой своей тактике, подчиненной перьям кабинетным; а у него военный

совет в голове. <...> Вот мое заключение: пока генерал Бонапарт будет сохранять

присутствие духа, он будет победителем. <...> Но ежели, на несчастье свое, бросится он

в вихрь политический, ежели изменит единству мысли, - он погибнет!»

Парадоксально, но сам по себе Наполеон привнес мало нового в военное искусство. Основные идеи, отличающие Бонапарта как полководца, зародились в его голове еще в ходе обучения в военной школе в Бриенне, где он по книгам изучал опыт Фридриха Великого, а также читал труды современных французских военных теоретиков, искавших способы борьбы с пруссаками. Но, заимствуя чужие приемы, Наполеон обладал блестящей способностью к импровизации в постоянно изменяющейся обстановке. Практически повторяя слова Суворова, Наполеон говорил: «Главное - ввязаться в драку, а там видно будет».

11 часов утра 14 октября 1806 года. Ауэрштедт. Прусская пехота заняла оборону и ждет французской атаки. Только что прошел слух - ранен главнокомандующий, герцог Брауншвейгский. Солдаты сжимают ружья, наблюдая, как приближается цепь французской легкой пехоты. Лица многих бледны, мундиры забрызганы грязью и кровью убитых товарищей - все утро они безрезультатно атаковали деревню Хассенхаузен под опустошительным огнем засевших среди домов и изгородей французских пехотинцев. Прусские офицеры и унтеры тщательно следили, чтобы роты держали строй и вели огонь по всем правилам военной науки: построившись в линию из трех шеренг, сблизившись с противником на короткую дистанцию и стреляя залпами. Так они побеждали 50 лет назад, при Фридрихе Великом. Но сейчас ничего не получалось. Эти французы, которых офицеры называли не иначе как оборванцами-санкюлотами, воевали как-то не так. Они все делали не по правилам - вели огонь издали, их вольтижеры плотной завесой окружали прусские линии, не давали пруссакам подойти поближе и произвести сосредоточенный залп. Французские выстрелы выхватывали из прусских рядов одного за другим. Пруссаки - хорошие солдаты, они это знают, им не занимать храбрости, но, видя, как редеют их шеренги, они уже не уверены, что смогут остановить этих «оборванцев».

Внезапно цепь вольтижеров расходится в стороны, из-за нее показывается густая колонна французской пехоты. Прусские пехотинцы напряженно ждут команды офицеров, взяв ружья наизготовку. Французы под барабанный бой приближаются, скоро можно будет разглядеть их лица. Звучит команда «Приготовиться!», и пруссаки вскидывают ружья вверх, взводя курки оцепеневшими от октябрьского ветра пальцами. Французы все ближе, офицер выкрикивает команду - и лес ружей опускается, направленный на французскую колонну. Взмах шпагой - и с оглушительным грохотом раздается залп, застилая все вокруг. Из ружейных стволов вылетают фонтаны пламени, в сизом дыму не видно французской колонны, и лишь по крикам раненых становится понятно, что залп попал в цель. Наконец-то! Наконец они делают то, чему их учили! Но дым рассеивается, и внезапно становится ясно, что французы, не обратив внимания на сокрушительный залп, приблизились к прусской линии почти в упор. Вот они останавливаются, и пруссаки с ужасом понимают, что первая шеренга французов открывает стрельбу - беспорядочную, но от этого не менее смертоносную. Прусские пехотинцы падают как подкошенные в октябрьскую грязь, сжимая разряженные ружья. Внезапно французы прекращают стрельбу и с криками Vive la France! бросаются в центр прусской линии, ощетинившись штыками. В считанные секунды линия продавлена и прогибается под напором противника, который, кажется, не заметил залпа. Пруссаки пытаются хоть как-нибудь удержать строй, но самые напуганные выскакивают из шеренги, бросают ружья, бегут в тыл. Еще пара минут ожесточенной штыковой резни, и вся прусская линия обращается в бегство...

Этот эпизод сражения при Йене и Ауэрштедте в изложении британского историка Дэвида Чендлера наглядно демонстрирует беспомощность линейной тактики, основанной на концепциях Старого Фрица, Фридриха Великого, перед методами ведущего полководца того времени - Наполеона Бонапарта.

Революционные войны Франции, давшие молодому артиллерийскому офицеру Наполеону Бонапарту возможность проявить себя, начались в 1792 году. Армии Французской республики, в отличие от профессиональных армий Австрии и Пруссии, а также прежней королевской армии, состояли по большей части из добровольцев - храбрецов, которым катастрофически не хватало выучки.

Профессионалы того времени сражались по канонам линейной тактики, заключавшейся в развертывании пехотных батальонов в линии и в ведении залпового огня по подразделениям противника. Причинив ружейным огнем существенный урон, батальоны переходили в атаку, которая редко доходила до штыкового боя - обычно не выдержавший плотного огня противник откатывался сам. Чтобы успешно сражаться в линейных боевых порядках, требовалась длительная и сложная подготовка солдат, чего как раз и не было у революционных армий. Французские генералы вынуждены были искать противодействие линейной тактике и изобрели так называемую батальонную колонну. За счет большой глубины построения батальонная колонна пробивала тонкие шеренги батальонов, развернутые в линии, а также была менее уязвима для ружейного обстрела с фронта. Тактика солдат революции была простой: сблизиться на минимальную дистанцию с противником, выдержав его огонь, ответить своим залпом и далее ринуться в штыковую. Это неизменно действовало против пруссаков и австрийцев, однако требовало большой отваги и высокого боевого духа, которых у революционных солдат было в избытке, чего не скажешь об их противниках.

Генерал Бонапарт умело сочетал линейные боевые порядки с тактикой колонн. Он стал формировать колонны из большего числа соединений, а для прикрытия их развертывания активно использовал цепи легкой пехоты. Стрелки, действовавшие в цепях, обстреливали линейные порядки противника, выбирая своей мишенью в первую очередь офицеров и сержантов, чтобы лишить противника командования и сломать его строй. Затем на сцене появлялись колонны линейной пехоты, пробивавшие вражеские линии.

Кадры из фильма Сергея Бондарчука «Война и мир».

1. Батальонное каре (слева): внутри живой стены прячутся приоритетные цели противника - знаменный взвод, офицеры и музыканты, без которых управление в грохоте боя невозможно

2. Батальонная колонна движется в атаку (справа). В реальности построение было гораздо плотнее. Чтобы не утомляться, солдаты до самого вступления в бой несли ружья на плече: курки взводились только перед выстрелом, даже если ружье было заряжено, чтобы не слабить пружину замка. Из положения «на руку», показанного на иллюстрации, неудобно взводить курок, так как его пружина довольно мощная.

Артиллерист по образованию, Наполеон быстро оценил все преимущества, которые дает массированное использование орудий. Неотъемлемой частью его тактики стало применение колоссальных по численности артиллерийских батарей, насчитывавших десятки, если не сотни орудий. Мало какой противник был в состоянии выдержать ураганный огонь такого количества пушек. После массированной артиллерийской подготовки и отвлекающего флангового маневра в центр неприятельской армии устремлялись плотные колонны пехоты, вклиниваясь в расстроенные боевые порядки противника, после чего в прорыв устремлялась кавалерия. Разорванная на две части, вражеская армия теряла управляемость, солдаты и командиры были деморализованы, утрачивая волю к сопротивлению, и соединения противника либо обращались в бегство, либо подвергались уничтожению по частям.

Однако Бонапарт не останавливался на подобной стандартной модели. По мере развития обстановки менялся и план сражения. Отвлекающий удар мог стать основным, артиллерия перебрасывалась с одного участка фронта на другой. Это и делало Наполеона чрезвычайно опасным противником, особенно для прусских и австрийских генералов, привыкших к обстоятельным, неторопливым маневрам, долгим совещаниям и битвам «по правилам». Победы Наполеона производили настолько яркое впечатление, что даже враги старались подражать ему: его короткая прическа, заимствованная у трагика Тальма в роли тираноборца Брута, примерно с 1807 года навсегда утвердилась во всех армиях мира. Перенять военное искусство Бонапарта оказалось сложнее.

Никто до Наполеона не формировал таких масштабных колонн и не собирал столько пехоты и кавалерии на направлении главного удара. По сути, Бонапарт создавал огромный живой таран, одной своей массой пробивавший боевую линию противника.

Но и у такой несокрушимой силы был страшный враг - артиллерия.

9 часов утра, 26 августа 1812 года, Семеновские флеши. Сквозь сизую пелену порохового дыма пробивается желтый диск солнца. Русские артиллеристы пригнулись возле своих орудий, наблюдая в амбразуры, как на широком, поросшем высокой, не скошенной травой пространстве разворачиваются густые колонны неприятельской пехоты. Медные бляхи сверкают на солнце, ветер колышет разноцветные султаны. Молодой артиллерийский поручик изучает противника в подзорную трубу, высунувшись над бруствером чуть ли не наполовину. Канониры готовы и ждут его команды. «Пора, ребята! Пали!» - кричит офицер, и тлеющие пальники опускаются к орудиям. Грохочут выстрелы, и пушки, извергая снопы пламени, отскакивают назад. В подзорную трубу видно, как ядра, ударяясь о землю, поднимают фонтаны пыли и, рикошетируя, летят дальше, врезаясь в колонну французской пехоты. Нескольких человек в первой шеренге сносит начисто, лишь видно, как во все стороны разлетаются детали их амуниции. Ядра прыгают и скачут, как резиновые мячи, отрывая французским солдатам ноги, руки, головы, проделывая в колоннах глубокие борозды из убитых и раненых. Сраженные ядрами французы падают как подкошенные, крича от боли, обливаясь кровью. А артиллеристы тем временем закатывают в стволы своих орудий новые заряды.

Это описание второй атаки на Багратионовы флеши воспроизведено по мемуарам русского артиллериста Николая Любенкова, участника Бородинского сражения. Не будет преувеличением сказать, что пушки царили на полях сражений тех времен. Дальность прямого выстрела тогдашних сухопутных орудий редко превышала полтора километра, однако это вовсе не делало их менее грозным оружием. Они действовали не совсем так, как представляет себе большинство наших современников. Если нынешние артиллеристы поражают цель, добиваясь непосредственного попадания в нее снаряда, то канониры эпохи Наполеоновских войн поступали иначе. Они наводили орудия так, чтобы ядро при выстреле ударялось о землю задолго до подлета к цели, рикошетировало, как камень, пущенный по воде, и по большой дуге летело дальше, сметая все на своем пути. Это позволяло не только увеличивать дальность огня, но и наносить существенные потери противнику. Попадая в строй пехоты, ядро разрывало людей на своем пути, отрывало конечности и продолжало прыгать дальше. Важность стрельбы рикошетами была столь высока, что Наполеон откладывал начало сражения при Ватерлоо, пока не просохнет почва, иначе стрельба его артиллерии была бы неэффективна, ядра попросту увязали бы в грязи, не долетая до противника. А на сухой почве даже остановившееся ядро было опасно: оно еще вращалось по инерции и могло оторвать руку или ногу всякому, кто к нему притронется.

10 часов утра 26 августа 1812 года, между деревней Семёновское и Курганной высотой. Батальоны Перновского полка, построенные в колонны, занимают предназначенную для них позицию. Солдаты еще не были в бою сегодня, но уже видели бесконечный поток раненых, отходящих в тыл, к полевым госпиталям. Все вокруг тонет в чудовищном грохоте, ядра с жужжанием проносятся над головами русских пехотинцев, кое-кто из новобранцев в испуге приседает, оглядываясь. Солдаты хохочут: «Что, супостату кланяешься?» Кто-то обращается к ядру, приподнимая кивер: «Передавай привет там, позади!»

Внезапно в передних шеренгах раздаются крики: «Братцы, кавалерия!» В грохоте не слышно команд, но унтеры начинают расталкивать солдат прикладами ружей, раздаются выкрики: «В каре, в каре!» Батальон перестраивается, головная рота разворачивается в три шеренги, две другие пристраиваются к ее флангам, а замыкающая строится в тылу, образуя правильный квадрат - каре. Он располагается так, чтобы к фронту противника был обращен угол - тогда кавалерии не удастся прорвать его. В центре каре лениво полощется батальонное знамя, то развеваясь, то сворачиваясь на легком ветерке. Солдаты первых шеренг становятся на одно колено, уперев приклады ружей с примкнутыми штыками в землю. В остальных шеренгах без команды начинают заряжать ружья - солдатам не надо объяснять, что делать, когда появляется кавалерия. По шеренгам волной проходит команда «Батальный огонь!». Значит, каждый может целиться и стрелять не по команде, а по своему усмотрению. Над батальоном все чаще пролетают ядра, одно из них проходит совсем низко, сбивая с барабанщика кивер. Во фланговой роте не видно, что происходит впереди, там, откуда должен появиться противник, только слышно, как нарастает гул, под тысячами копыт дрожит земля - приближается неприятельская кавалерия.

Молодой поручик в фуражке, торопясь, идет за шеренгой и повторяет: «Братцы, подпусти их поближе, подпусти их поближе...» Старый седой унтер укоризненно смотрит ему вслед: «Уж будто сами не знаем!» Топот лошадей все ближе, и даже сквозь грохот пальбы пробиваются резкие высокие ноты кавалерийской трубы. Где-то с другого фланга появляются дымки выстрелов, потом дымом окутывается и рота, находящаяся с фронта. Молодые солдаты нервничают, но, замечая, что старые солдаты спокойны, только крепче сжимают свои ружья. Внезапно возле их штыков возникает один всадник с пикой в руке, второй, третий... Кто-то вскидывает ружье и стреляет, всадник валится вместе с лошадью набок. Тут же гул сражения перекрывает трескотня выстрелов - вся рота начинает стрелять в приближающихся улан, которые, словно наткнувшись на невидимую стену, внезапно вылетают из седел или падают вместе с лошадьми. Кто-то из улан пытается подъехать ближе и достать пехотинцев пикой, но его вытаскивают из седла и приканчивают штыками.

Кавалерия вертится вокруг каре уже десяток минут, пытаясь прорваться сквозь строй, когда неожиданно на фланге французов возникают русские драгуны, сверкая на солнце медью касок и сталью палашей. Уланы разворачиваются и пытаются уклониться от встречи с драгунами, когда одна из рот Перновского полка приходит в движение. Пехотинцы наклоняют ружья, и шеренга, взорвавшись криками «ура!», бросается на улан. Всё каре устремляется вперед, громовое «ура» раздается над заваленным мертвыми людьми и лошадьми пространством. Не доставая до удирающих кавалеристов штыками, разозленные перновцы начинают кидать в них ружья, словно дротики. Уланы в удивлении и беспорядке откатываются.

Этот бой, известный нам из воспоминаний артиллериста Ильи Родожицкого, участника Бородинского сражения, продемонстрировал, насколько неуязвима для атакующей кавалерии была пехота, вовремя успевшая перестроиться в каре.

Русское пехотное каре сложилось в XVIII веке при столкновениях с турецкой иррегулярной конницей - башибузуками. Храбрые, но плохо дисциплинированные турецкие армии имели нечто общее с французами. Они приучили русских к стремительным маршам и длительным переходам, а угроза тыловым коммуникациям, вызывавшая приступы паники у прусского или австрийского генералитета, в борьбе с турками была будничным делом. Этого Наполеон не желал замечать. Вообще, главный просчет великого полководца был в том, что он отказывал противнику в способности учиться.

Однако в русской армии того времени на ошибках учились все, от младших офицеров до самого императора. Александр I пытался руководить сражением при Аустерлице, что привело к фатальным последствиям. И полтора года спустя он уже оставил войско в полном распоряжении главнокомандующего Леонтия Беннигсена и уехал в столицу, сказав: «Поступайте по усмотрению». А Беннигсен 8 февраля 1807 года при Прейсиш-Эйлау построил свои войска в колонны, подобно французам. Командующий конной артиллерией Александр Кутайсов неожиданно для противника собрал на самом остром направлении батарею из 36 орудий, не меньше французских «больших батарей». И если при Аустерлице лишь героические контратаки русской гвардии спасли армию союзников от полного уничтожения, то сражение при Прейсиш-Эйлау закончилось вничью. Стойкость русских в штыковом бою произвела впечатление на Наполеона, сказавшего, что русского солдата мало убить - надо еще и повалить.

Наиболее провальным для тактики Бонапарта стало Бородинское сражение. Кутузов предпринял все возможные меры, чтобы заставить Наполеона действовать так, как это было максимально выгодно русским войскам. Опираясь на естественный рельеф местности, не позволявший противнику организовать единый фронт атаки, а также на систему земляных укреплений, обеспечивавших перекрестный артиллерийский огонь, русская армия вынудила французов штурмовать ее позиции в лоб, обрекая неприятеля на громадные потери.

Результат сражения был неоднозначный, тем не менее Бонапарту не удалось достичь желаемой цели - прорвать русскую линию и тем самым добиться разгрома противника. «Большие батареи», столь любимые Наполеоном, пришлось разворачивать под огнем. Не помогли прорваться и массированные кавалерийские атаки - одна за другой они разбивались о стены штыков русских пехотных каре. Таким образом, Бородино стало первым генеральным сражением, в ходе которого Наполеону не удалось выполнить ни одной из своих первоочередных задач. Эта битва стала началом заката его полководческой звезды. На Бородинском поле полег весь цвет Великой армии. Потеря опытных солдат, ветеранов оказалась для Наполеона невосполнимой. Потери при Бородине были беспрецедентны, до трети каждой из противоборствующих армий. После окончания Наполеоновских войн лучшие военные умы России, анализируя опыт прошедших сражений, пришли к выводу, что применявшаяся в недавнем прошлом тактика требует значительной переработки. Несмотря на всю свою эффективность, колонны с каждым сражением становились уязвимее как для ружейного, так и для артиллерийского огня, хотя само применявшееся оружие оставалось, в общем, прежним. Радикально изменились масштабы войн. Если еще в XVIII веке численность армии редко превышала 50 000–60 000 человек, то в 1814 году сражались уже не просто войска, а, по сути, вооруженные нации. Союзники в 1815 году выставили против Франции неслыханное число солдат - до миллиона человек. Плотность огня на полях сражений возросла, и батальонные колонны стали нести чересчур тяжелые потери, еще не успев даже сблизиться с противником.

Ценность солдата, которого обучали годами, была слишком высока, чтобы тратить его жизнь понапрасну. Изучив опыт кампаний 1812–1814 годов, Барклай-де-Толли в 1818 году предложил императору Александру I заменить батальонные колонны на полях сражений густыми стрелковыми цепями, более мобильными, более маневренными и, что самое важное, не представлявшими собой такой хорошей мишени. Однако провести в жизнь столь радикальное изменение тактики Барклай не успел - вскоре он умер. Другого столь дальновидного и влиятельного полководца в России не было, поэтому русскую пехоту продолжили обучать по старым уставам. Идею Барклая-де-Толли реализовали англичане и французы в Крымской войне, и это дорого стоило русской армии.